«The Game» это книга о пикаперах и поиске себя.

Журналист Нил Страусс получает от редактора задание — затесаться к пикаперам и собрать материал. Нил с радостью соглашается, но у него своя причина. Нил не знает, как общаться с девушками.

Нил знакомится с мастерами пикапа, набирается знаний, комбинирует и отбирает лучшее.

Год спустя, Нил — один из самых крутых пикаперов на планете. Он знает, как затащить в постель любую и с удовольствием пользуется этой способностью.

Нил и его друзья открывают «Проект Голливуд» — школу/общежитие/клуб для пикаперов.

Два года спустя, Нил разочаровывается в пикаперском движении и уходит в моногамные отношения.

Сюжет книги напоминает типичную фэнтезийную историю становления героя:

• Нил находит себе мастера;
• перенимает тайные навыки;
• отправляется в путешествие в далекие страны;
• открывает школу волшебства;
• сталкивается с злодеями;
• развивается как личность;
• находит любовь.

Первая треть забита пикаперскими советами под завязку, но большая часть книги — взаимодействие персонажей друг с другом и рефлексия автора по поводу происходящего.

Автор отваживает от использования пикаперских приемчиков. В начале книги Нил восхищен тем, насколько эти приёмчики эффективны. К середине всё чаще замечает, что чары быстро рассеиваются, а последствия бывают плачевны. Под конец, некогда полное драйва комьюнити на его глазах превращается в армию роботов по бомбардировке девушек заготовленными фразами.

Судя по отзывам в интернете, многие воспринимают эту книгу как руководство по пикапу, но, по-моему, у этой книги есть и другой уровень.

Это полная иронии история о том, как толпа охочущих до секса мужиков переходит от завоевания женщин, к завоеванию мужчин. Пикаперы в книге постоянно меряются достижениями друг с другом и больше занимаются бахвальством о своем пикапе, чем самим пикапом. И всё это, чтобы другие мужики их уважали. Счёт «игры» стал важнее процесса.

Занятная сказочка на ночь.

О трёх книгах написал только в инста-сторис. Исправляюсь.

«Петровых» рекомендую всем.

«Моби-Дика» рекомендую тем, кто любит иронию и читает нон-фикшон ради удовольствия.

«Лампу Мафусаила» не рекомендую.

Посмотрел интервью своего любимого писателя и рад по нескольким причинам.

Гейман рассказал, как подходит к процессу письма, что чувствует после смерти Пратчетта (скучает по нему) и как относится к скоро выходящему сериалу по их совместной книге — «Благие знамения» (приложил все усилия, чтобы Пратчетт мог им гордиться).

Гейман садится за текст с таким настроем: «У тебя есть разрешение не писать, но у тебя нет разрешения делать что-либо другое».

Крутой подход, как мне кажется.

Первые черновики Гейман пишет в блокнотах от руки. Я представляю, как это выглядит и, по-моему, это очень мило.

Гейман завораживающе рассказывает о своей любви к блокнотам (подбирает под книги, которые хочет написать) и перьевым ручкам (у его паркера от нажатия раскрывается перо и линия становится шире).

Писательская техника Набокова помогла мне закончить текст, юху!

Когда писал о «бессмысленности» в гугл-доке, мысли разбегались. Я не знал с чего начать. Хотелось писать обо всём сразу.

Одна идея яростно перебивала другую, приходила с рупором третья, ей в спину нож втыкала неожиданно воспрянувшая из мёртвых первая. Так они и кружились в своём танце, а я боялся возвращаться к черновику и ходил грустненьким от того, что не мог выразить текстом, как мне грустненько.

Набоков писал романы на каталожных карточках — линованных листах бумаги 12 на 7 сантиметров. Это чуть меньше страницы среднего карманного блокнота.

Попробовал так же и мне понравилось — закончил текст, который не давался почти месяц.

Нарезал старый ежедневник на вертикальные полоски. Выписал на листы всё, что приходит в голову. Каждую мелкую мысль. Каждое шальное предложение.

Оказалось, супер-удобно переставлять фрагменты местами, подбирать сочетания, пачками передвигать фрагменты по столу.

В голове мысли пляшут вразнобой, на бумаге же охотно собираются в группки, идеи и абзацы. Старые мысли больше не перебивают, будто я пригвоздил их чернилами.

Набоков говорил, что план произведения построен у него в голове и на карточках он только «заполняет кроссворд».

Я же собираю пазл из кусочков, которые выпиливаю на ходу.

В столовке Веги я наконец-то понял, в чём польза рыбы.

С детства мне твердили о том, что рыба полезна. Кости крепче, для мозга хорошо, да и вообще, мама приготовила — садись и ешь. Я садился и ел. У мамы было вкусно, а в школе заставить было некому.

Рыба для меня была либо вкусной, либо невкусной — польза в уравнение не входила.

До недавних пор.

Мне нравится столовка на нашем предприятии — сытно, недорого, самый вкусный крем-суп на Кутузовском проспекте, а какао — чёрный как ночь и сладкий как грех. Но сегодня не о нём, сегодня о пользе.

Ставлю на поднос рыбное филе, запечёное с сыром и сладким перцем. Предвкушаю райское блаженство. На гарнир локальная версия мексиканской смеси, чтобы вернуть себя к земному.

Рассчитываюсь, беру поднос, сажусь спиной к телевизору.

Кладу первый нежный кусочек в рот. Наслаждаюсь, пока в язык не тыкает косточка. Достаю косточку, откладываю на край тарелки. Окей, возвращаемся на небеса. Совершаю ещё пару жевательных движений на пути в Эдем и снова попадаю в ловушки тонких рыбных костей.

И снова. И ещё раз. И вот опять.

Столовская рыба учит всегда быть настороже. Расслабляться нельзя ни на миг – даже если всё хорошо, даже если взял филе, в любой миг в нёбо, щеку, десну или язык может вонзиться юркая подлая рыбья косточка.

Столовская рыба напоминает – опасность всегда рядом.

Столовская рыба помогает стать лучшей версией себя.

Столовская рыба готовит к выживанию.

Приятного аппетита.

Однажды редакции нашего блога стало неуютно в Григорианском календаре и она создала над ним надстройку.

Не нравятся месяцы, которые придумали мужики из Италии 2000 лет назад, так что я придумал свои.

Месяцы итальянских мужиков кончаются и начинаются в любой день недели. Это мешает планировать неделю как часть месяца (одна неделя может начаться в Феврале, а кончиться в Марте, не круто).

Месяцы делят недели между собой, будто князьки, вечно сражающиеся за приграничные территории.

В моём календаре:

• неделя длится семь дней;
• «месяц» всегда начинается в понедельник и заканчивается в воскресенье;
• «месяц» состоит из 4-5 недель;
• «месяцев» двенадцать;
• имена «месяцев» — первые 12 букв греческого алфавита от «α» до «μ»;
• три «месяца» образуют триместр длительностью 13 недель (4+4+5);
• триместры именуются римскими цифрами от I до IV;
• четыре триместра образуют год;
• год это четыре триместра, 12 «месяцев», 52 недели;
• раз в 5-6 лет случается 53-я неделя. Её можно называть «ν» (ню) и посвящать чувственным удовольствиям;

У Григорианского календаря 14 вариантов, половина из которых сдвигает начало месяца. У моего — 2 и начало месяца не сдвигается.

Мой календарь похож на «симметричный», но имеет одно важное отличие. Симметричный календарь можно применять только в отрыве от всего остального мира. В моём же, даты и месяцы Григорианского календаря остаются на своих местах.

Я называю свой календарь «надстройкой» — он не заменяет Григорианский календарь, а добавляет к нему возможность каскадного планирования:

• план дня вытекает из плана недели
• план недели вытекает из плана на месяц
• план месяца вытекает из плана на триместр
• план триместра вытекает из хотелок на год

Календарь в гугл-таблицах. Оттуда легко напечатать в удобном размере.

Во мне сияет дыра смысла жизни. Из неё раздается ужасающий вой.

Я закидываю в эту дыру книги, людей, идеи, еду – всё, до чего смогу дотянуться. Иногда эти штуки сцепляются друг с другом, забивают дыру и вой прекращается. Но это ненадолго. Штуки вываливаются, а вой раздаётся вновь.

Книги по естественным наукам рассказали мне, что человек – эволюционная случайность, а человеческая личность – запутанный клубок перебивающих друг друга сигналов.

Люди, как и всё вокруг, состоят из элементарных частиц. Их поведение задается фундаментальными взаимодействиями. Всё остальное – последствия и надстройки.

Мне становится страшно. Я с детства верил в свою особенность.

Книги по истории рассказали мне, что именно люди придумали богов, идеологии, законы, традиции и нормы поведения.

Это даёт право подвергать их сомнению, трактовать и придумывать свои. Что придумал один человек – другой может изменить.

Мне становится лучше. Передо мной расстилаются горизонты.

Я смешиваю эти идеи, добавляю щепотку буддизма и ощущаю пустоту.

Мир работает по законам физики, глобального всеобщего смысла нет. Зачем тогда я здесь?

Любые мои мысли и достижения – плевок в пустоту Космоса. Космос даже не плюнет в ответ. Космосу нет дела до меня или человечества, он не способен на эмоции и действия.

Мы просто есть. Ни для кого и ни за чем.

Мне кажется, с бессмысленностью можно справляться тремя способами.

1. Можно убить себя.

В этом тексте нет призыва к суициду. Официально запрещаю всем прочитавшим убивать себя

Мне с этим повезло – сильные защитные механизмы. Мой мозг обливается эндорфинами от новых ощущений, тем самым разогревая в себе же интерес к окружающему миру и продлевает свою жизнь.

Не всем так повезло.

Когда я слышу вой пустоты из других людей, мне становится за них страшно. Я знаю, что опция №1 всегда где-то рядом.

2. Отринуть эти идеи и принять другие.

Какая-нибудь организованная религия подарит вам компанию единомышленников, ясные правила и цели. Я на такое пока не способен.

3. Собрать свой смысл из того что есть под рукой.

Пробовать всё подряд, выбрасывать неугодное, оставлять то, что прикалывает. Мозг любит всё новое, так что хоть какое-то удовольствие получить можно.

Осознание тотальной бессмысленности освобождает.

Я знаю, что любые утверждения о смысле – ложь. Я могу выдумать ту ложь, что устроит меня самого.

Кто бы что не сказал о бессмысленности моей жизни – могу пропускать эти слова мимо ушей. Я и так знаю, что смысла нет, спасибо.

Могу прислушиваться к чужим смыслам – а вдруг найду там что для себя?

Смыслом можно выбрать всё что угодно:

• Читать и писать книги;
• Играть в Pokemon GO сутки напролёт;
• Бэкапить человечества на Марс;
• Запрещать интернет;
• Топить за феминизм; (этот пункт можно понять двумя способами)
• Участвовать в хакатонах;
• Рассказывать людям об истинном смысле жизни. За деньги;
• Придумывать логическое и моральное обоснование всему вышеперечисленному.

Я не могу корить себя за неправильный выбор. Правильного выбора нет.

Даже когда у меня что-то не получается, я отчаиваюсь и забиваю – это тоже ок. Не важно, насколько я эффективен, если в конце игры нет таблицы лидеров.

Я не могу корить кого-то другого за их жизненные выборы. Я понимаю, что им тоже нужно забивать воющую пустоту внутри.

Иногда я забываю об этом и начинаю критиковать чужие жизненные выборы. В таких случаях можно обзывать меня лицемером.

Итого:

1. Смысла нет.
2. Делай с этим что хочешь.
3. Можно обзывать меня лицемером.

​Прочитал Источник Айн Рэнд. Нашёл ещё несколько ответов на вопрос «Зачем нужна художественная литература?»

Найти пример для подражания

Говард Роарк – архитектор-модернист. Он за конструктив. Он отрицает копирование классиков. У него своё понятие прекрасного. Он не соглашается на уступки, даже в деталях.

У Говарда строгий набор правил. Он делает только такие здания, которые нравятся ему. Он творит ради себя.

Здания Говарда дополняют окружающий мир, выстреливают из земли осколками человеческой воли.

Говард получает удовольствие от работы. Ему не нужно признание. Ему нужна только возможность работать.

Первое здание по его проекту возведут не скоро.

Найти анти-пример для подражания

Питер Китинг – архитектор. Питер смешивает рококо с готикой, разбрасывает по зданию портики и ангелочков. Питер не знает, что он хочет от зданий, но знает, чего от них хотят другие люди. Питер теряет себя, но находит славу и богатство.

Питер становится архитектурной звездой, о его зданиях пишут и говорят.

Решить загадку

Доминик Франсон – интересная личность. Она видит как мир полон бездарей, как таланты бедствуют. Она видит как Говард проигрывает, пока Питер побеждает. Она понимает почему так происходит. Ей от этого тошно.

Она пишет хвалебные колонки о Питере, а Говарда называет “человеком, который мешает этому городу жить”.

Она выходит за Питера замуж и соглашается жить по его правилам.

Зачем? Почему?

Посмотреть на себя со стороны

Китинг использует Доминик как свою собственность. Он начинает с малого, но заходит все дальше и дальше. Доминик это полностью осознает и на всё согласна. Она принимает страдания.

Я узнаю в Китинге себя, и мне мерзко. У меня были отношения, в которых я относился к девушке как к собственности.

Я находил себе оправдания. Мое любимое – “я же не всегда буду таким, я меняюсь”. Когда это повторилось в отношениях с другой девушкой, я понял, что одних оправданий мало. Мне понадобилось несколько месяцев и помощь психотерапевта, чтобы заметить и понять это.

Персонажей книги не хочется оправдывать, в отличие от себя. Они на бумаге, навсегда зафиксированные. Можно ненавидеть их поступки сколько угодно. Можно увидеть в них те свои поступки, которые от скрывают защитные механизмы психики. Можно определить, чего я не хочу делать никогда.

Я беру образ Китинга и кричу самому себе “это мерзко, не делай так никогда больше”.

Я тыкаю себя в эту вонючую кучу. – Ну воняет же! Давай больше так не будем. И сам себе отвечаю. – Давай.

Энн дарит мечту – каждый может стать писателем.

Она рассказывает об отце-писателе. О его друзья-писателях. О том, как они сочиняли истории, а люди слушали.

Энн даёт инструменты, для того чтобы начать писать. Учит настраиваться на писательскую волну. Советует обращаться за помощью к знакомым и незнакомым людям.

Чем дальше в текст, тем более личной становится эта книга. Энн рассказывает о своих драмах. О том, что писатели тоже плачут. О потере родных и близких. О несбыточной мечте о славе.

Переизбыток личных драм Энн быстро мне надоел, но я не мог бросить книгу – она продолжала давать советы. Всё меньше и меньше, все расплывчатей и расплывчатей, а я все погружался в ее проблемы глубже и глубже в поисках алмаза Главного Писательского Совета Энн.

Вот он:

«Пиши обо всем, что заставляет тебя чувствовать»

Простовато звучит, да?

Думаю, женщина, которая написала два десятка книг и проводит писательские мастер-классы, имеет право такое говорить.

А теперь к остальным советам. Они красивые, метафоричные и классные.

Тебя и твой текст критикуют голоса в голове? Выбери один голос. Пусть это будет старая злая училка, зудящая что у тебя никогда ничего не получится и из тебя выйдет только дворник, да и то не очень.

Представь, как она превращается в мышь – усатую полевку. Возьми эту мышь за хвост. Посади ее в стеклянную банку. Посмотри как нелепо выглядит эта мышь в банке. Она скребется, но не может выбраться ахаха, какая тупая мышь-учителка. Закрути крышку.

Крышка непростая, на ней регулятор громкости. Выкрути регулятор вправо, и тебе будет слышно, как эта мышь тебя критикует. Выкрути влево, и её пищание затихнет. Поиграйся с громкостью. Выкрути влево. Эта мышь тебя больше не побеспокоит.

Поймай так каждый голос, что мешает тебе.

Мне этот совет помогает в метро, но не с критикующими голосами в голове, а с отвлекающими штуками снаружи. Я часто отвлекаюсь от книг/текстов на входящих в вагон людей и на телевизоры на стенах вагонов. Или, когда стою в толпе, постоянно тянет заглянуть к другим людям в телефоны – с моим ростом это слишком просто.

Вот эти штуки – людей, телевизоры, чужие телефоны – я ловлю в банку, закручиваю крышку, растворяю мысленным взором. И больше они не отвлекают. Как минимум, до следующей остановки.

По материалам Bird by Bird.